Конкурсанты проявляют друг друга
Первые же конкурсные показы XXII Открытого фестиваля документального кино «Россия» помогли сделать «открытие». Если бы каждый из увиденных фильмов мы смотрели отдельно от контекста фестиваля-2011, то впечатление получили бы чуть иное, чем то, что приходит к нам с фестивального экрана. Здесь каждый фильм оттеняет и высвечивает следующий за ним, проявляет тот смысл, который в автономном показе, наверное, не был бы увиден.
Где родился, там… не пригодился
Герой фильма «Возвращение Александра Сергеевича в Россию» — тёзка Пушкина, молодой учёный-биолог Александр Сергеевич ЕРМАКОВ — в конце 1990-х стал участником «утечки мозгов» и больше 10 лет успешно работает в Эдинбурге, где учёные в своё время клонировали овечку Долли. Научным достижениям героя, необходимым человечеству, был посвящён предыдущий фильм московского режиссёра, сценариста и оператора Дмитрия ЗАВИЛЬГЕЛЬСКОГО «Наука и жизнь Александра Ермакова». А потом герой, словно пушкинская Татьяна, взял и «учудил штуку»: решил вернуться в Россию. И автор не мог не продолжить начатое. Как не мог не попытаться осуществить свою мечту вернуться в Россию Александр Сергеевич — большой, полный, спокойный «мальчик», так воспитанный папой и мамой, что ему непременно — ну, непременно! — надо передать то, что он знает сам следующему поколению здесь, в России. Беспафосный уютный человек говорит об этом абсолютно всерьёз.
Ну, идеалист Александр Сергеевич… Его друг Алексей БОБРОВСКИЙ, доктор химических наук, лауреат премии Президента РФ молодым учёным «За выдающиеся научные достижения», устраивает возвращенцу «отрезвляющую» экскурсию по собственной жизни и каморке и дискуссию с большим количеством горячительного, где ключевой вопрос: «А зачем?..» Два занятия, которые этот лауреат может продолжать на грант: пить и виртуозно играть на ударной установке, где колокольчиком звенит корпус от лазера… Науке же нужно больше. А в Питере гостю покажут лабораторию и радостно объяснят, что год назад здесь «вообще хлам был», и в обшарпанном подвале теперь можно экспериментировать с вечными «мучениками науки». Про мышей, с которыми проводит опыты в Эдинбурге, Александр Сергеевич прочтёт лекцию на учёном совете, удостоится одобрения и услышит немолодой голос: «А зачем нам вообще этот Александр Сергеевич?..» Возвращенцу ведь понадобятся лаборатория, средства на исследования. Учёным, которые не уезжали, самим не хватает. Вердикт: в докторантуре отказать.
В финальных кадрах Александр Сергеевич прихлёбывет из бутылки, «законопослушно» спрятанной в пластиковый пакет. И недостижимым видением на фоне средневекового замка в Эдинбурге встаёт «сталинский ампир» родного МГУ. Дмитрий Завильгельский создал дилогию о Ермакове. Наверное, будет трилогия…
Умирай, а холст грунтуй
Если фильм «Возвращение…» немногословен, то его сосед в конкурсной программе — «Андрей», снятый Виктором АСЛЮКОМ («Беларусьфильм», Минск), — вообще лишён текста в кадре. Да и тот, что звучит за кадром (минимум), вполне мог и не звучать. Достаточно щёлканья степлера, крепящего холст на раму, скрипа скребка по холсту, обрабатываемого под грунт, шороха кистей и плеска воды маленького прудочка, где голый художник смывает пот работы. Настолько выразительно показанное в кадре (оператор Владимир ЗИНЧЕНКО), что не ушами, а именно глазами мы проникаем в мир героя, понимаем то, что составляет смысл его жизни. Зримый смысл его картин удивительно переходит в облик самого автора. Это снято с тем же чувством, под тем же светом и в тех ракурсах, в каких пишет свои драматичные полотна «преодолений» художник Андрей БЕЛОВ. Один из немногих белорусских художников, известных за рубежом, который пока работает там, где родился. Другой Андрей смотрит на него со стены обшарпанной мастерской — его идеал Художника. Вот он-то как раз уехал: Андрей ТАРКОВСКИЙ… Ненужный на родине, известный художник Андрей Белов продолжает грунтовать холсты.
Ненужные люди?
Кому труднее — неудачливому возвращенцу в Россию, вернувшемуся в Шотландию Александру или Андрею, оставшемуся до той поры, пока ещё можно оставаться? Оба высокие профессионалы. Им «не надо мерседесов, была бы крыша над головой», как говорит тёзка Пушкина. Ведь и наука, и художество предполагают определённую аскезу, не тягостную ни для учёного, ни для художника. Но ни учёный, ни художник не предполагали, что их любимое, блестяще выполняемое ими дело вдруг вызовет среди родных осин оскорбительный вопрос: «А зачем?..» Александр Сергеевич продолжит свою науку среди говорящих на языке лордов, пока Россия не уразумеет «зачем». Андрей напишет новые картины на понятном всем языке живописи. Вот только где их увидят?..
