Дефляция может обойтись нам дороже инфляции

В августе индекс потребительских цен в России составил 99,8%. Говоря простым языком, цены на товары и услуги в целом в исследуемом Росстатом для расчёта инфляции сегменте снизились на 0,2% против их июльских значений. При этом снижение цен на продукты питания из этого квалификационного списка вышло ещё большим — на 1,4%; впрочем, тут сыграло роль традиционное понижение ценников на плодоовощную продукцию, которой нынче в изобилии (стоимость всех остальных продуктов питания выросла, но тоже не намного — на 0,3%).

С учётом того, что и в июле, и в июне инфляция практически была нулевой, индекс потребительских цен сегодня скатился ниже майского: в мае инфляция составляла 4,8%, сейчас — 4,7% (а в прошлом году на это время инфляция была и вовсе 5,4%); в финансово-экономическом блоке Кабинета министров и Центробанке — структурах, с которых за инфляцию руководство страны спрашивает предметно и персонально, надо полагать, праздник.

Однако эксперты, с мнением которых автор этих строк солидарен, предостерегают от излишнего оптимизма. Дефляция (а мы наблюдаем именно этот, диковинный для российской экономики процесс: за последние 13 лет лишь дважды, в августе 2003 и августе 2005 гг., наблюдалась дефляция, и то лишь месячная), переходя в систему — на что нынче намёк — может быть губительна для национальной экономики не менее, чем высокая инфляция.

Да, казалось бы, благосостояние населения — при условии стабильной трудовой занятости, роста зарплат, пенсий и пособий — повышается. Скажем, Свердловскстат зафиксировал, что стоимость минимального набора продуктов на Среднем Урале снизилась с марта к началу августа на 192 руб. (с 3 117 руб. до 2 925 руб.), значит, продуктовые корзинки граждан стали чуть полновесней и разнообразней. К тому же, как свидетельствуют данные Росстата, не росли в стоимости в летний период услуги ЖКХ, связи, снизились цены на теле- и радиотовары, тарифы на ряд транспортных перевозок etc; картину подпортили разве что сахар, яйца, мясо и бензин, туристические путёвки и школьные учебники.

Но не будем забывать, что Россия сегодня — крупный импортёр и продуктов питания, и непродовольственных товаров; а в основе нашего экспорта — нефтегазовые богатства, а ещё лес, уголь и руда — тоже запасы наших недр, и продукция так называемой тяжёлой промышленности (металлургии, например). Этот рентный перекос означает, что отсутствие стимулов сбыта продукции потребительского спроса — цены оптовые и розничные падают, а себестоимость не снижается (с чего бы ей снижаться, если технологии допотопные, модернизацию мало кто проводит!) — вынуждает свёртывать неконкурентоспособные производства и сдавать рынки зарубежным компаниям.

Тот же Росстат отмечает сегодня снижение уровня предпринимательской уверенности. Уныние предпринимателей усиливается из-за того как раз, что нет спроса на их продукцию (на складах скапливаются её излишки), и растут убытки, которые неизвестно чем покрывать. Доля убыточных организаций выросла пока не сильно, на 0,3 процентных пункта по сравнению с соответствующим периодом прошлого года, но в целом по экономике их доля составляет уже почти 35%! Излишне говорить, что в этой более чем трети российской экономики не приходится ждать повышения зарплат. Наоборот, есть риск падения доходов работников. И бюджет страны не получит соответствующих налоговых сборов, что может сказаться на доходах бюджетников, если, конечно, государство предпочтёт сократить расходы, а не жить в долг, как это мы делаем сейчас.

Мы живём в глобальном мире, и замещение наших неуспехов чужими удачами произойдёт незамедлительно. И пожалуйста: в результате рентного перекоса в российской экономике и стагнации (если не падения) в потребительском сегменте экспансия зарубежных производителей на наш рынок не замедлила активизироваться. По данным Федеральной таможенной службы, в этом году уже более чем на 40% увеличились поставки нам мяса и мясопродуктов из стран Содружества, а рынок непродовольственных товаров всё более насыщается продукцией из Китая и других развивающихся стран. Недавно мы были свидетелями, как в ручном режиме власти наводили порядок с обеспечением страны автомобильным бензином и дизельным топливом, в эти дни все силы брошены на ликвидацию дефицита керосина для авиации. И это в стране, которая лидирует по объёмам нефтедобычи в мире! Богатейший, по прогнозам, урожай этого года тоже ничего хорошего экономике России не сулит: если цены на сельхозпродукцию упадут, в накладе останутся аграрии; зарубежный рынок сбыта зерна мы за год почти потеряли; если государство организует массовый закуп значительной части урожая, снижения цен на муку, и хлеб соответственно, не произойдёт.

Дефляция при неконкурентоспособной (не модернизированной, не диверсифицированной) экономике приводит, увы, к оттоку капитала из страны и сокращению внутренних инвестиций в промышленность, а также застою в банковском бизнесе. Если у денег нет условий для роста (хотя бы спекулятивного, хотя бы за счёт сопоставимых с инфляцией процентных ставок по депозитам — не говоря уж о кредитах под чётко понимаемую отдачу), они не работают. Они превращаются в фантики — как и при бешеной инфляции.

В общем, ситуация с инфляцией и дефляцией и их ролью для нашей экономики, с которой явно что-то неладно, напомнила анекдот с бородой. Сидят два сибиряка, ловят рыбу. Час. Другой. Один другому говорит вдруг: «Нехорошо». «Что нехорошо?» — спрашивает через час другой. «Нехорошо, Петрович, что ты с моей женой спишь». Молчание. Через час: «Вам, Сидоровым, не угодишь: одна говорит — «хорошо», другой — «нехорошо…».

Мысли изменить лично-семейный статус у этих рыбаков даже не возникло.