Насильник жаждет не секса, а власти

Если спросить активного пользователя Сети, какие три темы на этой неделе в топе, услышим в ответ: «Бой КОВАЛЁВ—ЧИЛЕМБА, выставка «Иннопром» и флешмоб #Янебоюсьсказать». Тема сексуального насилия над женщинами за рекордно короткий срок собрала сотни горьких исповедей женщин, ставших жертвами сексуального насилия. Акция, надо сказать, вызвала в обществе далеко не однозначную реакцию в диапазоне от «все мужики насильники» до «флешмоб — дело рук западных спецслужб». Тем временем статистика гласит: в 2015 году в полицию поступило 3 900 заявлений от жертв сексуального насилия, вынесено 2 700 обвинительных приговоров по статье «изнасилование и покушение на изнасилование». Однако в действительности таких жертв куда больше: по одним данным — порядка 10 тысяч человек, по другим — от 30 до 50 тысяч. Просто заявляют порядка 10%, остальные 90% «молчат в тряпочку».

Платье цело?

Одни откровенно не верят в органы правопорядка и справедливость суда (особенно если обидчик — человек «со связями»), другие (особенно если насильник — близкий человек) предпочитают не выносить сор из избы, третьи считают виновными в фактах насилия самих жертв. Особенно это характерно для патриархальных культур, где женщину привыкли рассматривать как собственность мужчины, находящуюся у него под защитой и полным контролем. Для мужчин такого типа женщина свободная, привыкшая к самостоятельности и одиночным прогулкам (как оно и принято на Западе) — нечто находящееся вне «закона». Слишком короткая юбка. Слишком глубокое декольте. Сама согласилась пойти на свидание. Не отказалась выпить вместе. Кокетничала и строила глазки. Но если в Европе женщина будет биться за своё право неприкасаемости до конца, то в России иной раз доходит до абсурда: жертвы насилия начинают винить в произошедшем самих себя. Мол, зачем гуляла в три часа ночи по тёмной улице, зачем согласилась поехать к приятелю на дачу — где «приятелей» внезапно оказалось много, а вот выбора «переспать — не переспать» не было вовсе. Ибо какой уж тут выбор, когда тебе прямым текстом говорят: «Хочешь жить — соглашайся. Иначе не только изнасилуем, но и убьём». А страх забеременеть или заразиться от насильника какой-нибудь венерической дрянью лишь подкидывает дровишки в костёр этой вины…

По мнению директора МБУ «Центр психологической помощи детям и молодёжи «Форпост» Юлии ДЕРЯГИНОЙ, это чувство вины продиктовано не столько общественными или религиозными установками, сколько состоянием стрессового психотравматического расстройства. Здесь работает очень сложный комплекс переживаний, включая в том числе и страх повторения пережитого — пусть даже в виде озвученных воспоминаний. Рассказывая следователю или психологу об эпизоде насилия, жертва как бы вторично участвует в случившемся с ней кошмаре. А это не только стыдно, но и очень больно. При этом следователь следователю рознь: есть и такие, что отказывают в возбуждении дела, потому что на жертве… цела одежда и нет следов крови. Потому и процент жалоб и обращений в «органы» со стороны жертв насилия столь невысок: они предпочитают вообще «вытеснить» это ЧП из памяти, чем связываться с такой полицией. И всё же добиться наказания преступника — вариант, оптимальный во всех смыслах, уверены психологи: и для восстановления справедливости, и для быстрейшего излечения психологической травмы.

Мифы

— Существует несколько мифов о сексуальном насилии, говорит Юлия Дерягина. — Первый: насилие — большая редкость. Но даже среди консультантов телефона доверия 6 из 10 человек сталкивались хотя бы раз в жизни с этим. Второй миф: «жертвы насилия сами его притягивают». Но в чём вина девушки, которая в 11 вечера возвращается домой по тёмной улице и сталкивается с агрессивной пьяной компанией? Это стечение обстоятельств, не более. Третий миф: насилие якобы полезно для начала сексуальной жизни девушки. Но факты говорят об обратном: после такой травмы девушка вообще может возненавидеть само слово «секс» и никогда не сможет жить полноценной интимной жизнью. Четвёртый миф: насилие имеет сексуальную подоплёку. Это не так. В любом изнасиловании — 70% жажды власти, 20% неконтролируемой агрессии и лишь 10% сексуального желания. Проще говоря, насильник не удовлетворяет интимные потребности, а наслаждается властью над жертвой. Ну и, наконец, пятый, самый распространённый миф: мол, большинство насильников — незнакомцы. Как раз наоборот! Статистика гласит, что порядка 70% актов секс-насилия — дело рук знакомых жертвы и иногда даже родственников.

Право на тело

В списке «чемпионов по изнасилованиям» лидируют именно страны Евросоюза. Например, в Дании, Финляндии и Швеции — 52%, 47% и 40% опрошенных женщин соответственно признались, что хоть раз в жизни были жертвами насилия и домогательств. В не менее гуманных и законопослушных Австралии и Канаде каждая шестая женщина считает себя хоть раз, да изнасилованной. Замыкают печальный список Великобритания (20%) и США (30%). Всё понятно: в Европе и США понятия «насилие» и «домогательства» (так называемый харассмент) — синонимы. А значит, любой случай якобы безобидного приставания идёт в ту же копилку, что и принуждение к сексу под дулом пистолета.

В России эти понятия пока что разводят: мол, насилие — да, криминал, а приставания — так, начальственная шалость. Не хочет подчинённая продвижения по службе, повышения зарплаты и прочих корпоративных бонусов в обмен на быстрый секс — никто ж под угрозой побоев не заставляет…

— Это в любом случае нарушение границ личного пространства, — уверена Юлия Дерягина. — Правда, при воспитании ребёнка родители постоянно эти границы нарушают — в результате ребёнок с трудом различает, какие прикосновения к нему допустимы, а какие нет. Этим и пользуются насильники, пристающие к детям в каком-нибудь закрытом пространстве, например, в лифте. И задача родителей — как можно скорее разъяснить чаду эту разницу: кто может трогать ребёнка и как. То же касается и «взрослых» домогательств: чтобы их избежать, например, при общении с начальством, женщина должна знать границу между «вот так можно» и «а вот так нельзя», а заодно обладать высокой самооценкой. И понимать: даже если начальник обещал «в уплату» за секс продвижение по карьерной лестнице — это всё равно насилие, даже если в итоге достигнуто «взаимное согласие».

Так что же, перефразируя ЖВАНЕЦКОГО, нужно поменять в «консерватории» российского менталитета, чтобы минимизировать факты насилия в отношении женщин?

— Должна осуществляться комплексная помощь, — отвечает Юлия. — В том числе и воспитательного характера. Но «воспитывать» нужно не только потенциальных насильников, но и потенциальных жертв. И не в духе «не ходи одна в короткой юбке». Женщина должна, наконец, понять, что у неё есть священное право на своё тело, на отказ в прикосновениях и интимной близости, на право не делать то, что ей не хочется.

Жертвы сексуального и физического насилия могут получить бесплатную круглосуточную психологическую помощь по телефону + 7 (343) 385-73-83, по WhatsApp 8-900-210-60-38, по Skype «Психологическая помощь», а также на странице муниципального Центра психологической помощи детям и молодёжи во Вконтакте.