Ельцин, оказывается, не крестил Русь

Когда по окончании празднования 1025-летия крещения Руси (отмечалось в июле прошлого года) социологи Фонда «Общественное мнение» (ФОМ) задались целью выяснить, знают ли нынешние россияне имя правителя, при котором крещение произошло, лишь каждый четвёртый опрошенный (25%) выдал правильный ответ: князь ВЛАДИМИР, Владимир КРАСНОЕ СОЛНЫШКО.

Конечно, то были дела настолько далеко минувших лет, что укорять респондентов можно лишь за слабое владение школьным курсом отечественной истории; однако немало удивлений вызвали и упоминания в ответах в ряду предполагаемых начальственных крестителей Руси имён не только, скажем, Иван ГРОЗНОГО, ПЕТРА I или НИКОЛАЯ II, но и …Бориса ЕЛЬЦИНА.

Хотя следует признать, что большинство наших сограждан (55%) называют крещение Руси «ключевым моментом истории» и утверждают, что «всё, что связано с историей, очень важно. Без прошлого у людей и страны нет будущего».

Не надо объяснять, что именно религия, религиозные каноны во многие времена выступали «нравственными скрепами», которые держали общество; а соединённое с государством вероисповедание, носителем которого выступала церковь как институт, было даже одним из главных двигателей в развитии Руси.

Времена менялись. На смену религиозным постулатам пришёл государственный атеизм. Однако нравственные заповеди, признают даже идеологические проповедники коммунистической идеи и сегодня, оставались незыблемыми со времён Христа. Как говорит тов. Г. А. ЗЮГАНОВ, «Христос был первым коммунистом». 

Но вот какая петрушка получается.

Как и идеология коммунизма сегодня не столь сильно распространена в народных массах — достаточно взглянуть на результаты выборов во власть представителей компартии, — так, похоже, и религиозность народа тоже не сильна; а степень доверия к церкви как институту ещё ниже.

Во всяком случае, в последние годы число людей, считающих себя — подчеркну это — верующими, не растёт. Как подсчитал недавно Левада-ЦЕНТР, таких в России сегодня примерно две трети населения (в то время как в 1989 году 75% россиян, наоборот, не считали себя верующими), но с уверенностью можно говорить о том, что это «верующие по культуре», то есть верование выступает не как религия, а как идентификатор культурной, национальной принадлежности. Ну, как в советские времена все были причислены к единой общности — «строителей коммунизма».

Ибо опять же две трети из таких верующих никогда не причащались (речь о православных и католиках, у них имеется таковой обряд) и больше половины верующих (уже касается всех официально разрешённых религий) не соблюдают практически никаких церковных обрядов, не посещают религиозные службы — либо делают это крайне нерегулярно. В целом в церквах бывает не более 4—6% тех, кто называет себя верующими!

Следует, пожалуй, уточнить, что численность приверженцев католицизма, протестантизма, иудаизма и проч. «малочисленных» в России религий вообще не растёт — у каждой группы примерно по 1%. Приросло число называющих своей верой православие и ислам: по последним опросам, таковыми считают себя соответственно 68% и 7% россиян (против 17% и 1% в 1991 году).

Так что если встретить молящимся на Рождество бывшего секретаря обкома комсомола, а ныне чудесным образом губернатора или министра — это ещё не подтверждение тому, что выросло число истинно верующих. Теперь снова объявили выборы, и надо быть ближе к пастве — извините, избирателям; да и вообще, может, секретарь-министр нашёптывает у амвона более запомнившуюся молитву — «Кодекс строителя коммунизма», или майские указы — кто вслушивался?!

В Европе — да, множество людей ходят к причастию, посещают церкви, можно увидеть толпы гуляющих в праздники и веселящихся — ну, такие там религиозные традиции: пить и веселиться, ну и «с Богом», как говорится. У нас же, знаем, церковь не поощряет радующейся «светскости» — у нас больше таинственной грусти. И потому ей разве что отдают должное как культурной традиции — да и то лучше без церковных церемоний, а «как-нибудь так…».

Ну, как к чуду какому-нибудь, авось и на всякий случай; вера у нас — не традиция, а потому и не глубока; а собственно религиозных знаний — прежде всего канонических, незыблемых (таковыми они бы должны быть) — и вовсе нисколько.

Зачастую наша вера настолько мелка, а познания о религии столь ничтожны, что апологетам лживых толкований вероучений, экстремистам ничего не стоит завербовать среди паствы своих последователей — хоть в православии, хоть в исламе, да и в других религиях тоже.

Только что в России побывали так называемые Дары волхвов, и это событие позволило выявить социологический феномен, а именно: тех, кто объяснил свой интерес к дарам верой в Бога, было только 27%, а 60% опрошенных оказались не в курсе того, с какими событиями Дары волхвов связаны. Большинство объяснили свой интерес редкостью события — то есть и тут мы видим более культурный, или культурно-исторический, нежели религиозный мотив.

К чести немногочисленного, как выясняется, сообщества истинно верующих, они в последнее время стали более терпимы к тем, кто считает себя атеистами. Как отметил в январе этого года ФОМ, 82% россиян утверждают, что при общении с человеком для них неважно, атеист он или верующий (важно это 11% респондентов), но главное, что в целом россияне к атеистам вполне терпимы, подавляющее большинство (79%) никогда не вступало с ними в споры, а 15% делают это крайне редко. А среди верующих процент терпимости к атеистам ещё выше — 88%.

Как отмечает ведущий аналитик ФОМ Григорий КЕРТМАН, за смягчением позиции верующих к атеизму может стоять «всепобеждающая ностальгия» по атрибутам советской эпохи, симптомы которой в последнее время видны достаточно явственно. Что касается собственно атеизма, то склонность к нему, считает аналитик, «практически не зависит от доходов граждан или от того, живут они в мегаполисах или на селе» Разнятся в этом отношении слабый и сильный пол. В «безбожники» записываются 19% мужчин и 8% женщин, верующими называют себя 68% и 85% соответственно. То есть среди мужчин соотношение атеистов и верующих 1:3,5, а среди женщин — 1:10.

Но так или иначе, заключает эксперт, а результаты исследования определённо свидетельствуют о том, что ни пропасти, ни даже сколько-нибудь глубокой трещины между верующими и атеистами на уровне повседневной жизни не видно, что баталии в публичной сфере (пока?) не привели к реальному размежеванию общества по этому основанию. Верующие, составляющие сегодня подавляющее большинство, как правило, вполне толерантны к атеистическому меньшинству — примерно так же, как несколько десятилетий назад составлявшие тогда большинство атеисты были толерантны к меньшинству религиозному.

Что, согласитесь, в общем-то, и неудивительно: по большей части это те же самые люди. И не случайно в ответах респондентов были и такие: атеизм — это та же вера, только без Бога.

С учётом того, что чувства верующих, равно как и чувства атеистов, оказываются затронуты довольно редко: 4% православных и 6% мусульман заявляют, что их иногда оскорбляют, обижают в связи с их религиозной принадлежностью; и лишь 6% атеистов испытывают такие обиды и притеснения в связи со своими атеистическими убеждениями, и памятуя о незначительном числе истинно верующих и начинающем расти числе атеистов, — хотелось бы задать вопрос государственной власти: а так ли уж необходимо столь много времени и сил уделять религиозности в обществе?

На мой взгляд, излишнее внимание к этой теме и всему этому предмету только возбуждает тенденции расслоения в обществе и размежевания по национально-религиозному признаку; а слабость церкви как института (какую религию ни возьми — одинаково слабы эти институты официальной церкви) и ничтожные религиозные знания создают лишь почву для религиозного экстремизма.

А саму де-факто «передачу» церкви всех прав на «духовные скрепы» вполне можно трактовать как слабость государственных институтов и нежелание государства и гражданского общества решать проблему единения нации — с общих гражданских национальных позиций, без деления страны на коммунальные национальные и религиозные «квартиры».