В знак памяти. Горькой
В воскресенье страна вспоминала жертв политических репрессий
В чём обвиняли Якова БАРДИНА, родные толком не ведали. Да и, в принципе, до самых хрущёвских времён ничего они о судьбе отца и мужа не знали. Приехали за ним рано утром, часы показывали около восьми, и забрали. Дочка Надежда даже не поняла, что случилось. Это сейчас она, уже 88-летняя, осознаёт: было папе в то время 33 года. И за весь отмерянный ему короткий век никуда он, механик, из родной деревни под Невьянском не выезжал…
Нелли ЛАЦИС пристраивает цветок к отлитой в металле строчке. Кто у неё здесь? Дядя. А папа вон на той плите. А мама погибла в Карлаге. Десяти лет девочка осталась полной сиротой при двоюродной сестре-студентке. Та подняла на ноги. А уж годы спустя Нелли Ивановна — так сложилось — отдала долг, ухаживая за родным человеком, заменившим и мать, и отца…
Однажды Тамаре ИЛЬИНОЙ приснился сон — идёт она, ещё малышкой, к хорошему дому на бугре. За руки держит двух совсем уж малявочек. А отец, вышедший навстречу, бросает кому-то через плечо: «Накорми их…» Вскоре отца реабилитировали, Тамаре же Фёдоровне установили дома телефон, обеспечили бесплатный проезд в транспорте, и даже выплатили 90 рублей — добавку к пенсии. «Подарок от папы», — убеждённо говорит женщина, оставшаяся без отца в 4 года. Двойняшек, родившихся вскоре, главе семейства увидать не пришлось…
Каждый год осенью, летом, посещая Мемориальный комплекс, построенный 15 уже лет назад на 12-м километре Московского тракта в память о безвинно убиенных наших соотечественниках, добавляю в собственный мартиролог новые и новые имена. И несть им числа. Потому что, звучало на традиционном митинге-реквиеме 30 октября, те, 18,5 тысячи первоначально названных жертв, давно уже не охватывают общего количества страстотерпцев, зарытых здесь с пулей в затылке в апогейный 1937-й. И ему подобный 1938-й тоже.
Да и не единственное это захоронение. К тому же годом-двумя никак не исчерпать времени свирепствования террора. И убивали, кстати, не обязательно сразу — чаще, больше сводили в безымянную могилу, продлевая мучения голодом и непосильным трудом. В общем, даже не останавливаясь в архивных изысканиях, даже добавляя всё новые фамилии на пилоны Мемориала, никогда, наверное, мы не сумеем назвать всех, до времени замученных, растоптанных, униженных. К чести нашего города — мы единственные в стране, кто попытался это сделать.
А так народ оперирует цифрами. По сохранившимся документам, заметил в своём выступлении глава Екатеринбурга — председатель Екатеринбургской городской Думы Евгений ПОРУНОВ, с 1923 по 1953 год террор охватил более 4 млн. человек. Около миллиона из них расстреляли. Расстреливать не переставали и в войну, множа и множа цифры павших. И после войны, ещё не насытившись пролитой кровью, продолжали ставить к стенке. Молох работал безотказно.
Сегодня задача — не дать повториться. Об этом говорили все выступавшие. Склоняли головы, желали земли — пухом, напоминали о ценности человеческой жизни, совести, любви, уважении друг к другу. А ещё, как призыв, звучало: это надо показывать молодёжи.
Ну, понятно, рассуждения рассуждениями. А тут живая иллюстрация к учебнику истории. Живые люди, которые ещё помнят, ещё несут в себе боль потери.
Отзвучали традиционные на этой земле поминальные на разных языках молитвы. Стук метронома отсчитал минуту молчания. Венки с цветами — пышные у подножия креста, одиночные на пилонах — заняли положенные места. Лёгкий снежок — первый серьёзный в этом году — засыпал дорожки. И каменные надгробия, под которыми покоятся останки. Впрочем, почему надгробия? Зарывали просто так, без домовин и саркофагов. Любые почести считались излишними.
На снимке: этот памятный знак установлен на 12-м километре Московского тракта, поодаль главного креста, в память о тех, кто не вернулся домой из ленинско-сталинских лагерей и тюрем.
