Что есть социальная справедливость?
Вопреки бытующему мнению, что неравенство доходов и сильный разрыв в имущественном положении главенствуют в восприятии россиянами социального климата, исследователи Всероссийского центра изучения общественного мнения (ВЦИОМ) отмечают иную тенденцию.
Опубликованные недавно результаты опроса ВЦИОМ на эту тему свидетельствуют, что социальная справедливость в понимании граждан России — это в первую очередь равенство всех перед законом. Так ответили 36% респондентов — и эта позиция из года в год растёт. Равенство в уровне жизни как критерий справедливо устроенного общества оказалось на втором месте: о том, чтобы все жили одинаково, мечтают 20% наших сограждан. Это число на протяжении последних лет не меняется.
То есть можно констатировать, что взгляд людей на жизнь становится всё более рациональным и конструктивным. В самом деле, у нас вызвал бы удивление человек, убеждённый, что на футбольном поле все матчи должны заканчиваться ничьей, а бегуны приходить к финишу одновременно. Однако именно такой точки зрения на реальную жизнь придерживается почему-то каждый пятый, а раньше таких было даже больше. У всех нас разные способности и таланты, особенно в умственном труде, отличаемся мы и трудолюбием — так как мы можем зарабатывать одинаково? Вместо аргументов сторонники уравниловки обычно ссылались на прецедент: мол, в СССР все жили одинаково. Но, во-первых, далеко не одинаково — даже официальные доходы отличались в разы. Во-вторых, именно попытки «подравнять» в конечном счёте и привели к развалу хозяйства. Рвение не вознаграждалось, лентяи и тупицы могли жить вполне сносно — им пусть и небольшая, но всё-таки зарплата есть, основные продукты очень дешёвые, лечат тебя и твоих детей бесплатно… Итог — повальная пассивность, бурная светская и общественная жизнь в рабочее время.
Зато тот же спорт, который мы упомянули выше, зиждется на принципе честной игры: правила одинаковы для всех. Того же всё больше граждан требует и от реальной жизни. Это и есть справедливость
Именно в последних постулатах — отражение ещё одного взгляда подавляющего большинства респондентов: государство должно быть сильным. Развивая идею социальной справедливости, граждане связывают это понятие чаще (58%) с сильным государством, порядком, национальными интересами и вдвое реже (27%) с демократией, солидарностью, свободой. В этом отражается опыт последних десятилетий: мы все видели, как безвластие порождает не свободу, а незащищённость людей. Хотя, конечно, граждан можно поймать на некоем «двойном стандарте»: они требуют свободы для себя, а вот другие должны, что называется, ходить по струнке.
Противоречивость настроений в российском обществе очевидна. Объяснить её можно, пожалуй, тем, что у нас, во-первых, никогда, по сути, и не было сильного государства, защищающего права и свободы граждан. Было государство тираническое, когда некий узкий и почти несменяемый круг элиты руководствовался своим представлением о том, что хорошо и что плохо для «малых сих», и претворял его в жизнь.
Отсюда и перепады наших настроений. Кто-то готов, как и раньше, подчиняться диктату государственной машины. А кто-то, напротив, убеждён, что государственная машина должна работать на него и только на него. Если этого не происходит, люди немедля приходят к выводу, что государство «антинародное». Прямо по Людовику: «Народ — это я».
К слову, обращает на себя внимание момент, который выявили в своём исследовании, обнародованном также несколько дней назад, социологи Левада-ЦЕНТРА: подавляющее большинство россиян (73%) волнуют сугубо социальные проблемы в местах проживания, но никак не политические, кто бы ни становился их инициаторам — федеральная, региональная власть, партии или общественные движения. В новой реальности, когда россияне стали жить в массе своей лучше, на первое место, естественно, выходят не материальные, а институциональные составляющие социальной справедливости.
Особенно это заметно в крупных, успешных городах. Здесь, правда, ситуация двойственная. С одной стороны, здесь меньше склонности к примитивному патернализму, люди надеются на себя. С другой стороны, стремительное улучшение жизни в 2000-х породило явно завышенные ожидания. Люди считают нормальным уровень общественной и социальной сферы, работы власти, как в развитых европейских странах, игнорируя явную (в разы) разницу в бюджетной обеспеченности. Идеалом «просвещённого класса» сделался, по сути, «шведский социализм» — то есть налицо некий «новый патернализм» и даже социальное иждивенчество: на любые вариации вопроса «А кто это сделает?» даётся быстрый ответ: «Власть обязана!»
