Скорбное бесчувствие

Уже банальным стало говорить, что безразличие и взаимная жестокость в нашем обществе зашкаливают. Но и не удивляться этому лишний раз я не могу.

Ещё одно проявление этой жестокости — симпатии, обожание даже криминала. Раньше, конечно, что-то такое тоже было — ребятки с окраин горланили блатные песни, с восторгом глядя на какого-нибудь субъекта, который недавно «откинулся». Ну что делать, трудные подростки. А сейчас то же поветрие охватило преуспевающих, сытых, получивших образование в лучших вузах, гордящихся утонченностью своих вкусов и культурностью.

«Он же обворовывал простых девчонок, которые ему доверяли, которые его любили» — говоришь про такого-то.

— Ну и что, — пожимают плечами в ответ.

Но он же гордится знакомством с людьми, которые выбивали из бизнесменов дань при помощи паяльников и утюгов! Он набрал себе в приближённые субъектов типа Курчика, Абазьева, Перцева, Мурзикова, которые избивали людей стальным тросом до смерти, насиловали…

— Ой, да мы про всё это читали… Значит, свежего у вас ничего нет.

Ну и, разумеется, повторят трафаретные фразы: «Жёсткие проблемы требуют жёстких решений» и «В чистых перчатках не добиться результатов».

И дальше по наезженной: «С ним я интуитивно связываю перемены к лучшему!», «Он — Моральный Авторитет России!» Мол, так ли важно, что у человека руки в крови, — он же дельную программу предлагает!

Да, приходится признать, что «пресса виновата». Вместе с кинематографистами и производителями компьютерных игр мы обрушиваем на аудиторию такой поток шокирующей информации и образов, что восприятие людей притупляется. Они уже не разделяют придуманное нездоровым воображением Квентина Тарантино насилие от насилия реального.

Правда, я не думаю, что если бы кто-то из людей, о которых я говорю, лично присутствовал, когда стальными тросами забивали Илью Букатина, он бы радовался и аплодировал. Или если бы он вживую наблюдал, как Перцев и Мурзиков насилуют маму трехлетней девочки, а потом угрозами заставляют её подписать «договор на реабилитацию», чтобы с полным основанием запереть её на всю жизнь в подвале.

Я поэтому и говорю о бесчувствии, безразличии к другому. Мы разучились ощущать чужую боль, пока нас не ткнут в неё носом. Мы смотрим на вора и психопата — и почему-то не думаем о его жертвах. И поэтому подпадаем под обаяние «сильной личности». Альфа-самца, как некоторые называют это циничнее. Пытаясь оправдать это своё животное чувство, люди и начинают лепетать разный бред про то, что только отсидка «учит жизни» и вообще — «кто сейчас без греха?»

Неужели все эти мальчики и девочки и впрямь живут в каком-то стерильном мире, где есть только киношные благородные бандиты, и они попросту не могут вообразить, каково это — быть избитым, обкраденной или изнасилованной? Думаю, всё как раз наоборот. Родившиеся в 80-х росли в беспределе 90-х. Оттуда их жесткость: «Чтобы не умер ты — пусть умрёт кто-то другой». Сочувствовать кому-то означает пусть на мгновение, пусть подсознательно отождествить себя с жертвой. Они боятся даже этого. Потому что они боятся постоянно, сами того не замечая.

Они — трусы. То, что они хорохорятся, хвастаясь победами над «бумажными тиграми» («Мы вышли на митинг, не убоявшись ОМОНа», «Я написал в своем блоге всё, что думаю про губернатора…»), только подтверждает это — они боятся до одури, но всячески пытаются это скрыть. Трусам свойственна эта низкая черта: в конфликте брать сторону более сильного, пусть и неправого. Это инстинкт. Завидев сильного и, главное, безжалостного самца, они тут же начинают склонять шейку и вилять хвостиком. Авось засчитают прогиб, авось меня-то не побьют, как тех… Так что альфа-самцу не приходится даже утруждать себя открытым запугиванием — так, разве что нескольким безрассудно-смелым журналистам пообещать забрать их детей «на реабилитацию».

Я помню, как в 90-е в прессе был такой штамп: «Криминалу не удастся запугать город!» Увы, эта вера была наивной. Криминалу запугать город удалось. Судя по тому, что немало его жителей боятся ставленника криминала и готовы с восторгом верить в любой словесный понос, который он извергнет. Они же никогда не признаются даже сами себе, что ими движет страх. Они придумают себе кучу благородных оправданий: мол, я на стороне правды… это требует огромной смелости.

Это напоминает отношения такого же вот «сильного самца, настоящего мужика» с какой-нибудь девочкой. Ночью он её лупцует, а днем дарит брошки. И постепенно она начинает искренне говорить, что живет с ним, потому что он хороший, щедрый и её на самом деле любит.

А мы сейчас рискуем получить мэра, который «на самом деле любит» Екатеринбург. Воедино сложились тщательно просчитанные и давние планы российского криминала наложить лапу на третий по своему богатству город страны — и неистовая жажда власти и славы отдельного человека, выросшая из подростковых психических травм.

Кто-то насмешливо бросил: «Если он победит, уже через месяц школьников заставят изучать его поэзию». Увы, это самое безобидное, что нас может ждать.