Социально-экономическая стабилизация нищеты
Во вторник Росстат известил, что за с июля-2010 по июль-2011 число граждан с денежными доходами ниже величины прожиточного минимума выросло на 2 миллиона человек, достигнув 21,1 миллиона, или 14,9% общей численности населения страны.
Чуть ранее Министерство экономического развития РФ, зафиксировав, что реальные доходы населения в этом году уже снизились на 0,7%, выдало неутешительный прогноз: доля бедного населения к началу 2012 года составит, по оценке, 13,1% (против 12,8% в начале этого). И даже при благоприятных экономических раскладах в 2014 году численность бедных просто стабилизируется на уровне 2010 года. Фактически пятилетка в России в плане борьбы с бедностью пройдёт впустую.
Ветеранам, особо будущим, прогнозируется снижение так называемого коэффициента замещения (соотношения среднего размера пенсии и заработной платы) — с 36,7% в 2010 году (максимальное значение в результате проведения валоризации) до 34% — в 2014 году. Объясняется это в утверждённом Кабинетом прогнозе тем, что ожидаются «опережающие темпы роста заработной платы».
Ну, во-первых, не худо было бы тогда объяснить народу, почему дезавуируются прежде звучавшие заверения, что российский коэффициент пенсионного замещения выйдет на европейские стандарты (порядка 40%; хотя в Европе достаточно стран, где этот коэффициент ещё выше). А во-вторых, совершенно не просматривается, за счёт чего, собственно, можно будет «стремительно» повышать российские зарплаты? Ещё не факт, что нефть и газ будут в предполагаемой чиновниками мировой цене и что их будут покупать именно у нас (кто следит, отметил, что конкуренция за сбыт энергоносителей обрела на этой неделе довольно жёсткий характер — вплоть до угроз в адрес России вообще отказаться от наших поставок). И совсем уж не факт, что наша экономика в одночасье диверсифицируется и колебания нефтяных котировок нас станут лишь забавлять — ну, как когда-то тараканьи бега, — а народное хозяйство будет набирать обороты на других направлениях…
Российская экономика и социальная политика, налоговая система стимулируют и сильнейшее расслоение общества по уровню жизни: разница между самой богатой и самой бедной прослойками достигает, по оценке, в среднем 15—17 раз. Дифференциация запредельная. У малообеспеченной части населения никаких иных доходов, кроме зарплат, пенсий и социальных выплат, нет, а накопления «на чёрный день» минимальны; у тех же, кто на противоположном от них полюсе, зарплаты — далеко не главный источник доходов. Первые в полной мере черпают лиха от повышения цен на жизненно необходимые продукты питания, товары повседневного спроса, услуги ЖКХ, etc— для вторых выбор может состоять лишь в цвете нового «бентли» или страны, где прикупить очередную недвижимость.
Чтобы понять, сколько населения у нас по сути нищенствует, не обязательно листать институтские монографии — достаточно ознакомиться с официальными отчётами властей.
Скажем, правительство области недавно утвердило величину минимального потребительского бюджета на IV квартал с. г., который, по версии чиновников, принимается «для оценки уровня жизни в регионе» и «направлен на удовлетворение основных материальных и духовных потребностей человека» — в отличие от прожиточного минимума, который характеризует «минимально допустимые границы выживания». Так вот, для трудоспособного населения области потребительский бюджет составляет почти 18 тыс. рублей в месяц, для пенсионеров — около 14 тыс., для детей — чуть менее 10 тыс. И в правительстве с чувством глубокого удовлетворения заявили, что средние доходы населения области — 23,89 тыс. рублей — почти в 1,6 раза превышают размер этого бюджета.
Но при подобном раскладе семья, скажем, из 5 человек (работающие муж и жена, их двое детей и бабушка-пенсионерка) должна иметь месячного дохода этак 120 тыс. рублей. Или по минимуму потребления — 70 тыс. Можно допустить, что в Екатеринбурге к такому уровню жизни народ приближается: как-никак, средняя зарплата по городу уже 30 тыс., безработицы фактически нет, народ трудится порой в нескольких местах сразу, и уровень начисляемых пенсий оттого повыше, чем в депрессивных территориях. Но где ещё такие благополучные анклавы? Зарплата в 6—7 тыс. рублей — в уральской глубинке предел мечтаний. К слову, и средний размер назначенной пенсии в регионе (тут, понятно, с учётом их размера в Екатеринбурге) — по последним данным, порядка 9 тыс. рублей. Получается, исходя из величины потребительского бюджета, что при выходе на пенсию человек, если он не продолжит трудиться, автоматически скатывается в бедные — а большинство в нищие.
Впрочем, молодые семьи с детьми — в ещё худшем положении. Как показали недавние исследования Левада-Центра, лишь 1% населения может позволить себе покупку квартиры (а их нет как раз у молодых семей!); у 9% наших сограждан денег не хватает даже на продукты; на еду хватает, но на одежду уже нет — 26%. И, как просчитали в Институте демографии, миграции и регионального развития, лишь пятая часть молодых людей имеет достаточный уровень доходов для того, чтобы решиться родить ребёнка.
Но ведь надо как-то сломить все эти сценарии!
