Виктория КОЗОРЕЗ: «Я была трудным подростком!»

Чутье не подвело: она абсолютно соответствует имени – ягодному, по-летнему солнечному и жаркому. «Холод – единственное, чего боюсь до сих пор», – признается ведущая прогноза погоды одного из центральных телеканалов города Виктория КОЗОРЕЗ. Этот страх, наверное, передался ей от родителей, перебравшихся в северный городок Югорск из более южных мест. Оттого и дома всегда стояла сумасшедшая жара – как в теплице…

Не снежный человек

– Папа, Олег Владимирович, родом из-под Одессы – южанин и внешне, и по темпераменту. Мама, Нина Константиновна, – из деревеньки недалеко от Нижнего Новгорода. Хрупкая, маленькая и – тоже смуглокожая. Абсолютно не зимние люди!

– Место рождения повлияло и на характеры?

– Мама немного холодная, но о ее чувствах ко мне я знаю. Это проявляется в подарочках, которые она присылает. Они милые, и пусть я сама могу приобрести себе подобное, каждый раз наворачиваются слезы. Мама не может сказать о своей любви словами, но действия говорят больше.

– Папа типичный одесский балагур?

– Он деспотичный, контролирующий, тяжелый. Достаточно жесткий. Я так долго находилась под его давлением и влиянием, что мечтала вырваться из дома и из его лап. Уехав в Екатеринбург и поступив на журфак УрГУ, постепенно от него отдалилась, и теперь мы окончательно дистанцировались друг от друга.

– В чем была деспотичность? Быть дома не позже десяти?..

– Да-да, именно в 10! (смеется). Я жила по папиному плану. Он загрузил в меня все то, что сам в себе не реализовал. По сути, моя работа и профессия – его выбор. Поняла это недавно: он мечтал, чтобы дочь была публичной личностью, сияла на экранах. И я не могла разочаровать. Делала все, чтобы его порадовать, заслужить одобрение. Кажется, многое из сделанного мною было направлено на то, чтобы встать на ноги и позволить себе думать и вести себя так, как хочу я. А не он.

Папина дочка?

–Может, в таком контроле и проявлялась любовь? Он же говорил о своих чувствах?

– Э-м-м…(Задумывается). Его слова были не искренним проявлением чувств, а таким… покупательским. «Я тебе говорю, а ты сделай, как мне надо». Нет, не верю. И признаниям мужчин тоже. Доверия в принципе нет. Думаю, мои с папой непростые отношения – причина того, что сегодня с мужчинами я общаюсь ярко и эмоционально: с ними связаны самые серьезные перевороты и встряски. Расставания, новые знакомства – ничто не влияет так сильно, как взаимоотношения с противоположным полом. Немного печально, потому что признак незрелости. Но я с этим борюсь.

– С маминой помощью?

– Если до 11-го класса маму практически не помню – она была рядом, каждый день, но мало участвовала в моей жизни, – то сейчас мы дружим. Мы только учимся налаживать теплые отношения. У нее нет выбора: невозможно же манипулировать на расстоянии! Она ищет ко мне подход, я – к ней. Обе взрослеем и пытаемся найти общий язык.

– Что повлияло на смену ориентиров?

– Вам знаком «синдром опустевшего гнезда»? Мой отъезд стал переломным моментом. Родители вспомнили о себе, и... семья распалась. Маме все далось тяжело. Я была скрепляющим звеном. Если раньше думала, что солнце в небе – это папа, после развода стали общаться с ним меньше и меньше.

– То есть изначально вы папина дочка?

– И внешне, и по привычкам. Ничего с этим не сделать. Он, сколько мог, удерживал меня рядом. Боялся, что могу стать маминой дочкой, и каждый день напоминал нам обеим, чей я ребенок. Жестами, словами... Всю жизнь я бежала по его наводке: покоряй мир, доказывай, что ты лучшая. Помню, прихожу из школы и говорю, что за четверть 2 четверки, остальные – пятерки. А он: «Не рассказывай эту ерунду, скажи, ты лучшая в классе?» – «Нет, не лучшая…» – «Когда будешь, тогда и приходи».

Жизнь на привязи

– Чем могла быть вызвана столь сильная привязанность?

– (Задумывается) Не знаю... Папе, наверное, детства не хватило. Он пытался на меня спроецировать то, что ему недодали. У него, мягко говоря, не очень приятное прошлое. (замолкает). Воспитывался у отца и мачехи: мама в прямом смысле слова от него отказалась. Полагаю, это сильно повлияло и до сих пор влияет на отца. Как у меня не очень хорошо складывается с мужчинами, так и у него – с женщинами. У мамы тоже отношения с противоположным полом сложные: ее отец из неблагополучных. Семейная штука. Осознав, я начала над ней работать.

– Неужели визиты в родительское гнездо не спасли ситуацю?

– А я когда уехала из дома, законсервировалась. Так сильно боялась переживать, что запретила себе чувствовать. И несколько лет жила в бесчувственном состоянии. Проснулась где-то курсе на 5-м. Годы пролетели, как пять дней. Хотелось не подвести родителей, плативших за учебу, хотелось получить красный диплом. Расквитавшись и достигнув желаемого, вздохнула полной грудью.

Определяя границы

– А вам учиться-то хотелось? Или папин выбор и тут отразился?

– Мне и сегодня сложно понять, чего хочу я, а чего – другие люди. Вот чтение – мой выбор. Я всегда ходила с книжкой: в детском саду читала детям сказки. Гладила по голове тех, кто плакал. Была наставницей. Но я, видимо, так высоко задирала подбородок, что дети меня недолюбливали. Легче и проще было играть с самой собой. И я занимала позицию лидера – чтобы дистанцироваться…

– Почему тогда телевидение? С такой-то закрытостью…

– Я начала работать на ТВ еще в 10–11-м классе. Молодежный проект «Такие дела». Представьте: нам, 15–16-летним, дают право делать то, что хотим. Говорить о подростковом сексе, наркотиках, вечеринках, сленге, о том, что модно, круто, а что – нет. Никакой цензуры! Потрясающая свобода, которой не хватало дома! Я летала: вот оно, настоящее! Родители передачи смотрели. Бывало, хвалили. Раз я успешна, папа спал спокойно. Но мне кажется, к моему делу они относились немножко ревниво. Их смущало, что там-то дочь отрывается по полной. И как возразить, когда дочь делает серьезный продукт, который видит весь город…

Вне рамок воспитания

– Не поверю, что вы, такая «пай-девочка», вещали с экрана о сексе и наркотиках!..

– Это была одна моя часть. Вторая – бунтарь сумасшедший! Родители до сих пор припоминают, что я росла очень трудным подростком. Правда-правда!.. Да, я не опаздывала – папа в этом плане был суров! Но пытаясь вырваться из-под гнета родителей, я постоянно попадала в дурацкие плохие компании, тусовалась с панками пьяными. Интересно же! Смотрела на них и думала: делают что хотят! Как здорово! Иногда закатывала истерики, требуя свободы. Родители отвечали, что хотят для меня лучшего… Не сомневаюсь, управлять мною было трудно, но маме и папе не хватило мудрости понять, что поведение дочери – реакция на жесткий контроль.

– Где находили отдушину?

– В школе шкодничала. С друзьями нравилось побеситься, постоять на голове или устроить танцы под тот же рок. Смеялась громко и несдержанно, чего бы не одобрила мама. Что еще?.. (лукаво закатывает глаза). Когда мама и папа уходили в гости, звала большую компанию каких-нибудь ужасных лысых парней, которые приходили с пузырем водки, и мы сидели. Грозило сумасшедшей расправой! Родители могли вернуться в любой момент!.. Удивительно – все происходило у них под носом, а они и не подозревали. Ни разу не попалась!

Бабушка-солнышко

– Как старшее поколение воспринимало «закидоны»?

– С кровной бабушкой по папиной линии я так и не познакомилась. Вторая, по маме, – самая прекрасная бабушка на свете. Сколько доброго, хорошего и светлого она заложила в меня! Раньше казалось: ну ем у нее блины по выходным… А ведь она меня баловала. У бабушки любимая фраза, которую я обожаю: «не хочешь – не неволься!». Ее никто никогда больше мне не говорил, но она, засев в голове, стала девизом в жизни.

– Бабушка и была вашим другом детства?

– Будучи единственным ребенком в семье, я долгое время ощущала себя одинокой. Очень тяжело устанавливала контакт, хотя людей вокруг всегда было много. Единственные же мужчины, за кем ощущаю себя как за каменной стеной – двоюродные братья, Саша и Юра. Точно знаю: за помощью к ним могу прийти всегда. А бабушка – тот человек, от которого всегда получаю много тепла: и физического, и морального. Она солнышко, которое согреет, приголубит. Так получилось, что родителей не очень интересовала внутренняя жизнь дочери. Папу беспокоил мой успех, маму – здоровье. И я, научившись формировать мысли в слова и предложения, завела дневник. Не потому что модно, круто и все ведут. Это была жизненная необходимость. До сих пор храню все тетради и в случае пожара первыми вынесу именно их.

Откровенности бой?

– Не боялись, что родители найдут и прочтут?

– Уверена: если человек ведет дневник, он здесь (дотрагивается до головы) понимает, что написанное может быть прочитанным. У меня была такая жажда быть замеченной и услышанной, что я не только не прятала, но одно время вела онлайн-дневник. Всю жизнь мечтала быть откровенной…

– А если родители узнают, как дочь свой досуг проводит?

– Интересная штука: когда я жила с ними, меня держали в ежовых рукавицах. Стоило уехать, они будто подписали документ, что больше в мою жизнь не вмешиваются. Рассказываю, к примеру, что не ночевала дома – пожимают плечами. Такое равнодушие удивляло. Видимо, в этом их собственный опыт: если переехал в другой город, отвечаешь сам за себя. Я вдруг словно стала взрослой… Правда, ощущаю себя всего на 16 лет! Я проснулась-то, наверное, года два-три назад. Когда ты повзрослел, тянет к детям, в детский мир. Меня пока не тянет. Я только начинаю ощущать вкус жизни, ее цвет и запах.