Шестой сон Геры Павловны: семья напрокат

Катя снова не пришла ночевать. Завтра явится дама из органов опеки и составит акт. «В следующий раз возьму детей помладше», — решает Ольга.

«В душу я их не пускаю»

Вот уже 10 лет она берёт их из интерната. На время. Максимум на полгода. Катя оказалась из проблемных. Понятно — переходный возраст. Плюс биологическая мать-пьянчужка — в соседнем посёлке. Убежит девчонка на день-два, посмотрит на шалман в отчем доме — и назад возвращается. Прощения, конечно, не просит. Ольга и не настаивает.

«Эти дети — просто-напросто моя вторая работа». Фото: архив редакции.

— Всех ли помню? — переспрашивает. — Нет, конечно. Их уже более полусотни было. Ни в сердце, ни тем более в душу я их не пускаю. Своих двое. А этих не я рожала, значит, и ответственность за их искалеченные судьбы не моя. Это же просто-напросто моя вторая работа. Когда мужу месяцами не платили зарплату, на одну мою мы вчетвером жили впроголодь. Вот тогда и узнала о возможности брать детей из интерната и получать за это деньги. Неплохие, между прочим, деньги. Об усыновлении речи не шло. О длительных сроках тоже. Патронат — он и есть патронат.

Сыну и дочери долго объяснять ситуацию не пришлось. Бесконечные блюда из картофеля с собственного огорода были самым железным аргументом. Папу-мужа, по инерции бесплатно ходившего на работу, вообще никто ни о чём не спрашивал.

Поначалу неприятные ситуации воспринимались нервозно. Теперь спокойно — у кого не бывает неприятностей на работе? Жил в семье Ольги, к примеру, восьмилетний Слава. Так тот экскременты свои в туалете на руки намажет — и по мебели размазывает. Запомнилась ещё тёзка, Оля. Та проверяющим, не моргнув глазом, врала, что её не кормят. А Маша — так та вообще говорила, что её бьют. Ещё был десятилетний Гоша. Этот извёл весь клей — нюхал, заставил прятать сигареты и ликвидировать из дома алкоголь, а потом и лосьоны с духами. Несмотря на это, Ольга нередко наблюдала его пьяным. После прогулок во дворе. Когда истёк срок договора, вздохнула с облегчением.

Но это исключения. Большинство приёмышей хоть и не пищат от счастья, но рады сменить унылую казённую обстановку интерната на домашнюю. Пусть и всего на полгода.

Пара слов о благородстве

В интернате знают: приёмные дети будут трапезничать тем же, что и родные. Фото: архив редакции.

Проверяющие наведываются к Ольге регулярно, дважды в месяц. Заглядывают в холодильник, расспрашивают детей, обходят квартиру. В письменных отчётах с приложенными чеками сверяют всё до копейки.

Пару раз были суды — о своих отпрысках вдруг вспоминали родители, вышедшие из алкогольного или наркотического коматоза. На втором, максимум третьем заседании они, как правило, уже не появлялись. Свидетельские показания Ольги оказывались никому не нужными.

Зато в интернате и опеке законопослушную Ольгу любят — знают, что проколов не будет. Что приёмные дети будут трапезничать тем же, что и родные. Без деликатесов, конечно, но вдоволь, сытно. Да и настроена Ольга Ивановна (только так, а не иначе зовут приёмную «маму» интернатовские ребятишки) всегда по-деловому, без ахов, вздохов, рукоплесканий и гордости от осознания собственного благородства…

С Катей всё ясно. Не впервой. Куда больше беспокоит Ольгу Олеся — родная дочь:

— Ей 13. Учиться не хочет совсем. Одна любовь на уме. Покуривает. На днях впервые не ночевала дома. Она как стальная пружина, готовая разжаться и ударить. Больно.