Садистов — в мэры, извращенцев — в депутаты?!

Что замечательно получается у свободы, так это себя дискредитировать.

Люди моего поколения убедились в этом ещё четверть века назад. Сколько надежд мы связывали с тем, что «отпустят гайки». Ждали, что во власть придут или по крайней мере заговорят в полный голос умные люди со свежими мыслями. Отчасти так и было. Но выяснилось, что умный и деятельный человек самореализован и в условиях «партийного диктата». Зато, как только становится «можно», местный политический небосвод заполняют болтуны, прохиндеи и попросту психически ненормальные люди.

К концу 1990-х слово «демократия» мало кто произносил, не присовокупив пару матерных слов. Как реализация чаяний народных возникла специфическая система «управляемой демократии». Затем маятник качнулся в другую сторону — появился запрос на либерализацию. Правда, пока так и не понятно, исходит этот запрос от одной тысячной доли населения страны или хотя бы двух тысячных. Буквально за два года политическое законодательство было радикально реформировано, и вот мы наблюдаем плоды либерализации. Что я могу сказать — «опять двадцать пять».

Из полутора десятков претендентов на пост главы города двое имеют судимость. Причём за плечами у них далеко не какие-то полубезобидные «хозяйственные преступления». В конце прошлой недели горизбирком оповестил нас всех, что один из кандидатов, оказывается, сидел за… убийство. Но избирком, товарищи, снять с выборов его не может. Это не в его полномочиях. Должен состояться суд. И если колесо Фемиды будет крутиться с обычной скоростью, есть все шансы, что кандидат-душегуб будет участвовать в выборах. Такое вот торжество законности и уважения к правам человека. Точнее, к правам уголовника. Кстати, выдвинул убийцу в мэры «Российский общенародный союз», и никаких телодвижений, чтобы снять позорную кандидатуру или отмежеваться от неё, он не делает.

Хотя… Что есть позор, по нынешним-то нравам? Вот другой судимый кандидат, г-н Ройзман, совершал не просто преступления, а преступления позорные: воровал у влюблённых в него девушек скромные их украшения и предметы одежды. Были времена, когда такое даже по воровским понятиям считалось, извините, «западлом» со всеми вытекающими мрачными последствиями. Но то когда было… Сегодня-то даже некоторые культурные люди лишь вздыхают: а вдруг юноше было нечего есть? Девушки, в конце концов, сами виноваты — почему не закрывали дорогие вещи на ключ, создавая соблазн для гостя? Схожим образом норовят оправдать и другие мрачные страницы биографии данного персонажа. В созданных им «реабцентрах» в Екатеринбурге и Пыть-Яхе погибли от зверских истязаний два человека. Тело убитого в Пыть-Яхе ещё и пытались уничтожить путём сожжения. Это было доказано следствием и судом. Но срок получили только непосредственно причастные. Но кто создал все условия для преступления: закрытые заведения, где люди были всецело во власти неких «общественников-надзирателей»? Кто набрал в надзиратели подонков с уголовным прошлым? Кто поощрял там атмосферу жестокого насилия?

Кстати, две жертвы — это только достоверно установленные судом. Сейчас идёт следствие по третьей. Но сколько их было на самом деле, мы, возможно, не узнаем никогда. Закрытость «реабцентров» и атмосфера вседозволенности, которая вокруг них существует, — это отличные условия для сокрытия следов преступлений. Возможно, многие парни и девчонки, которых безутешные родственники считают пропавшими без вести, погибшими от рук грабителей или «проданными на органы», покоятся сейчас в каких-нибудь неглубоких, наспех вырытых могилах, после лютой кончины от рук «общественников». Угрозы физической расправы над непокорными с их стороны раздавались достаточно часто. Возможно, иногда эти угрозы воплощались в жизнь.

Ну, распинаются всё те же гуманисты, непосредственно же он ни в чём не изобличён. «Нам не дано предугадать, как слово наше отзовется», кому не доводится ошибаться в друзьях… Погибли люди — плохо, да. Хотя… Они бы ведь всё равно когда-нибудь умерли, верно? Так что какая разница?

У нас замечательные университеты — риторике, если не сказать демагогии, там учат замечательно. Да и в целом наш город живёт замечательно, безопасно. Потому что с такой беззаботностью сказать «Подумаешь, украл там что-то, главное, он стихи пишет» может только человек, у которого никогда ничего не крали. Для него чья-то связь с оргпреступностью — это клёво, это романтика в духе сериала «Бригада», потому что настоящие рэкетиры никогда не грабили его фирму и никогда не уводили его невесту «чисто позабавиться, мы тебе потом вернём её здоровую».

Если такие кандидаты в футболках цвета венозной крови могут претендовать на мэрский пост, что удивляться тому, какая пена попёрла за мандатами рядовых депутатов? Иногда кажется, что мы на машине времени перенеслись на 15 лет назад. Обывателя пытаются купить тупейшими обещаниями: завтра удвоим городской бюджет, каждому пенсионеру будем доплачивать ежемесячно 10 тысяч из бюджета (итого 72 миллиарда в год на всех екатеринбургских пенсионеров), трамваи и мороженое станут бесплатными. Да и сами персонажи — на загляденье. Информированные эксперты, к примеру, вдруг начинают утверждать, что некое гей-сообщество проплатило разным партиям, чтобы под их флагами в Гордуму прошли «свои ребята». Среди них, в частности, деятель, который причастен к попытке проведения парада гомосексуалистов в Дегтярске. Тут же про того же деятеля приходит другая информация: будучи преподавателем вуза, где обучается много красивых, но глуповатых девушек, засыпался на банальном вымогательстве ласки в обмен на оценки, скандал кое-как замяли, чтобы не позорить университет. Вот и ломай голову: так он гей или похотливый натурал? А может, одно другому не мешает?

Увы, власть всегда притягивала в первую очередь нечистых на руку людей. Для них она — не огромный груз, а возможность обогатиться, обрести вседозволенность. В случае Екатеринбурга, как говорят, цель номер один — это приватизация коммунальных МУПов и общественного транспорта, силовой передел рынка управляющих компаний. То, что вся эта шваль подняла в голову и решилась тратить немаленькие даже для них деньги на рекламу — во многом наша вина. Мы позволили им поверить в то, что можно воспользоваться нашей критичностью к существующей власти, что толерантно относимся к явному криминалитету. Остался последний рубеж обороны — выборы.