Качество школы — в личности руководителя
— Если бы мне предложили обратиться с прямой просьбой в федеральное министерство образования и пообещали, что эта просьба будет выполнена, я попросил бы хоть года три передышки от всевозможных реформ, возможность некоторое время поработать в штатном режиме, а не в инновационном. На мой взгляд, руководители федеральных структур просто теряют чувство реальности в своих инновациях, модернизации и бесконечных реформах и забывают о том, что в первую очередь должны детей учить, а не приноравливаться то и дело к постоянно меняющимся требованиям.
Об этом директор лицея № 130 Андрей МАРТЬЯНОВ говорил на недавней встрече с журналистами в гостиной медиа-холдинга «Уральский рабочий». Участниками встречи также были директор гимназии № 9 Екатерина СИБИРЦЕВА и директор гимназии № 47 Алёна КРЮКОВА.
Директор на баррикаде
Алёна Крюкова будет представлять Екатеринбург на очередном всероссийском конкурсе директоров школ. Екатерина Сибирцева в прошлом году заняла на этом конкурсе второе место, а в этом войдёт в состав жюри. Андрей Мартьянов стал первым на аналогичном городском состязании. В своём конкурсном эссе он нашёл замечательную формулировку для труда педагога: сказал, что хотя в законе определено, что школа предоставляет образовательные услуги, но услуги эти ближе к служению. Эту фразу вспомнили его коллеги, рассуждая о том, насколько общественное мнение, сложившееся о директорах школ, не соответствует подлинному положению дел, настоящей миссии руководителей образовательных учреждений.
— К сожалению, очень многие считают, будто директор только тем и занят, что собирает с родителей деньги на разные школьные нужды, — рассуждал Мартьянов. — Действительно, государство накладывает на директора школы с каждым годом всё больше и больше обязательств, которые заставляют нас действовать как менеджеров, углубляться в финансы, в хозяйственные дела. Конечно, это было всегда, в советские времена директора тоже были хозяйственниками. Однако сегодня куда важней, что мы, по сути, стоим на форпосте, на первой из баррикад, задача которой — минимизировать всё то не совсем конструктивное, не совсем разумное и адекватное, которое идёт от органов государственной власти, от общества, и обеспечить условия для развития детей, для получения ими качественного образования.
Не так страшен стандарт, как его малюют
Одной из главных тем беседы руководителей образовательных учреждений с прессой стал федеральный государственный образовательный стандарт среднего (полного) общего образования.
— Введение этого стандарта вызвало в обществе волну паники, — отметила Алёна Крюкова. — Прошла информация, что по нему у старшеклассников сохранятся только 3 обязательных урока, все остальные занятия будут платными… И никто не обратился за разъяснениями к руководителям образовательных учреждений. Мы же знаем, что федеральный стандарт разрабатывали отдельно друг от друга 2 коллектива. Один проект выиграл, а авторы проигравшего запустили огромную пиар-кампанию и вызвали эту панику в обществе. На самом деле стандарт содержит множество рациональных идей. Впервые за 20 лет я как работник системы образования получила очень грамотный системный документ, в котором очень полно прописана модель качества образования. Раньше основной задачей школы было накопление ребёнком знаний. Однако количество информации, которую должен получать ученик, с каждым годом увеличивается в десятки раз. Так что дать готовые знания сегодня не самоцель. По новому федеральному стандарту главной становится концепция духовно-нравственного воспитания. В ней названы все комплексные характеристики, для формирования которых мы должны создать условия. Говорится и о том, что мы должны получить на выходе. Результаты образовательного процесса поделены на личностные, метапредметные и предметные. Первые связаны с умением ребёнка учиться, добывать из имеющейся информации главную толику знаний. Вторые призваны создавать целостную картину мира. И лишь третьи связаны с привычным, отработанным процессом накопления знаний. По новому стандарту образование имеет практико-ориентированный вектор: во главу угла ставится то, что ребёнок должен понимать, для чего ему в жизни нужны знания. И индивидуализация обучения, возможность выбора предметов, составления учебных планов формирует траекторию старшеклассника, помогает ему с профессиональной ориентацией.
— Конечно, чтобы этот федеральный стандарт привёл к запланированным положительным результатам, нам нужны учителя нового формата, — добавила Екатерина Сибирцева. — Чтобы всё названное реализовать, учитель должен уметь по-новому мыслить. К сожалению, переучить и переделать человека, десятилетиями работавшего в системе образования по старым стандартам, очень трудно. Однако в каждой из городских школ есть продвинутые, яркие учителя, открытые новому. Разумеется, среди педагогического сообщества доля сопротивления введению нового стандарта имеется — ведь переход на него означает для школы увеличение бумажной, бюрократической работы, большого количества локальных актов, изменений рабочей программы педагогов. Но цели, заложенные в стандарте, учителя разделяют. Просто достичь этих целей нелегко, они слишком амбициозны.
Забрать детей из камеры хранения
В документе об образовательном стандарте подчёркнута роль родителей в образовании детей.
— Сегодня мы заключаем договор между родителями и образовательным учреждением, — пояснила Крюкова. — Родители теперь расписываются, что в их обязанности входит готовить ребёнка к школе, контролировать посещаемость. Это сделано впервые, раньше такой правовой формы не было. Такой нормативный документ, внедрённый по федеральным стандартам, очень помогает нам в работе. В нём прописана ответственность родителей, что меня очень радует. Ведь именно те родители, которые воспринимают школу как камеру хранения, чаще прочих предъявляют претензии, что их ребёнок не успешен. А я как директор готова пообещать на выходе из 11-го класса очень высокий уровень качества образования — но при условии, что семья за время обучения ребёнка в моей школе приложит столько же усилий, сколько и школа. Сегодня по закону об образовании родители — первые педагоги.
— Лишь бы родители были готовы поддерживать такое партнёрство со школой, по-настоящему были заинтересованы в своих детях, — заметил Мартьянов. — Когда отец приходит записывать сына или дочь в первый класс, я спрашиваю у него дату рождения ребёнка. Один из десяти отцов не может её назвать. Для меня это показатель брошенности ребёнка в семье. Другой контрольный вопрос — имя классного руководителя или хотя бы буква класса, где учится ребёнок. Ответ на него для отцов — уже высший пилотаж.
— Ситуация, когда в обеспеченной, с виду благополучной семье ребёнок не нужен родителям, намного страшней бедной жизни и физического сиротства, — сказала Сибирцева. — Когда дети растут в семьях, где их произвели на свет просто потому, что так принято. И поскольку социальный уровень высок, надо пристроить в приличную школу. И на этом всё заканчивается — в школу ученика привозит водитель, на родительские собрания приходит гувернантка. Родители, которые не интересуются делами детей, — это самая страшная аудитория. Они предъявляют множество претензий, требуют высоких результатов и совершенно не хотят считаться с мнением профессионалов. А это плохо сказывается на психологическом состоянии ребёнка и на его учёбе. Несколько лет мы добирали учеников в 8-е классы. Крайне настойчивые родители хотели перевести сына из гуманитарной классической гимназии к нам в технический класс. Мы посмотрели, как мальчик освоил математику и физику, и я сказала, что учиться у нас со своими одногодками он не сможет — лучше отправить его ещё раз в 7-й класс, иначе он нахватает двоек в четверти. Родители ответили, что наймут кучу репетиторов. Мальчик учился с 8-классниками, и четвертных двоек у него оказалось много. В конце года, который он кое-как закончил на тройки, мы уговорили родителей перевести его в другую школу. Зачем ставить такие эксперименты над собственными детьми? Только ради собственного престижа?
— Феномен брошенности проистекает в том числе и из-за непомерного потребительского отношения ко всему окружающему. Задача школы как раз в том, чтобы воспитывать не только детей, но и семьи в целом. Иногда именно участие школы переориентирует родителей, и они начинают по-другому на ребёнка смотреть, — подытожил Мартьянов.
Чего не хватает ЕГЭ?
В последнее время часто возникают разговоры о том, что хорошо было бы отменить ЕГЭ и вернуть в школы экзамены в их традиционной форме. Что об этом думают директора екатеринбургских образовательных учреждений?
— Думаю, нет смысла дальше что-то менять: инноваций и так перебор, — считает Алёна Михайловна. — К счастью, в последние годы задания по ЕГЭ видоизменились, простые ответы на тестовые вопросы сведены до минимума, и в большинство заданий ребёнок должен определить причинно-следственные связи. Хорошо, что в зависимости от баллов по ЕГЭ выпускник школы может подать документы в любой вуз страны. Плохо, что благодаря этому вузы получают кота в мешке. Но есть такие вещи, как портфолио, ученические проекты, которые помогают сгладить эту ситуацию. Если бы мне дали право на уровне отдельного субъекта принять решение, я предложила бы каждому ребёнку выбор между ЕГЭ и традиционной формой экзаменов.
— Было бы ещё рациональней не привязывать результаты единого государственного экзамена к выдаче аттестата, — уверена Екатерина Александровна. — Если бы мы могли выдать ребёнку аттестат, он мог бы продолжить обучение не в вузе, а где-то ещё, стал бы хорошим квалифицированным рабочим, и наша страна только выиграла бы от этого. А сейчас ребёнок, который 11 лет учился, но в силу каких-то причин не освоил на пороговом уровне русский с математикой, вообще не получает аттестат, выпускается со справкой. Это просто унизительно по отношению к гражданину страны. Он 11 лет учился — и покидает школу с волчьим билетом! А его одноклассник, который кое-как этот порог переполз на 2 балла, получает аттестат и может платно учиться в любом вузе России. Так не должно быть. Из-за этого вся система образования дискредитирует себя.
Из-за парты в профессионалы
Преподаватели многих вузов сетуют на то, что компетентностный уровень выпускников школ не соответствует требованиям высших учебных заведений. Приходится не студентов учить, а недавних школяров доучивать, чтобы подготовить к усвоению вузовской премудрости. Как школы справляются с этой проблемой?
—Надо сажать сотрудников министерства образования за стол, чтобы они писали единый преемственный стандарт, — рекомендует Екатерина Александровна.
— А пока министерство за такой стол не село, мы сами идём в вузы и выясняем, чего они хотят от наших выпускников, — подхватывает Андрей Александрович. — В нашем лицее такая связь уже лет 20 как установлена. Мы тесно сотрудничаем с основными техническими институтами УрфУ — радиотехническим, физико-технологическим, энергетическим, естественных наук. В последние 5 лет мы начали подключать и работодателей. Подключились в 2008-м к сотрудничеству с системным оператором «Единые энергетические системы России», его филиалом на Урале и фондом «Надёжная смена», который учреждён системным оператором для реализации подобных проектов связей со школами и вузами. Создав систему, которая состояла из профориентационных экскурсий, из конкурсов инженерных проектов, из летних образовательных смен, мы в итоге увидели, как у детей формируется осознанный выбор профессии. Как работает связка школа—вуз—предприятие, я проверил на собственном сыне. У нас учительская семья, в роду не было энергетиков и инженеров. Мой сын выбрал такую профессию добровольно и осознанно. При этом мы не несём обязательства выполнить для вуза какие-то нормативы по количеству абитуриентов. Предприятие не накладывает на себя обязательства во что бы то ни стало обеспечить поступление этих детей на работу. И детей никто не подстёгивает. Просто та внеурочная работа, которая у нас называется предпрофессиональной подготовкой, приводит к таким результатам: в группе старшеклассников, проходивших эту подготовку, из 15 человек 10 выбирают дальнейшее обучение по энергетической специальности. А когда специальность начинает интересовать ребёнка ещё на школьной скамье, ученик начинает осознанно углубляться в освоение профильных предметов, которые помогут ему успешно сдать ЕГЭ. У школьников повышается мотивация для учёбы, что является целью школы.
Плохих школ нет
Необходимость записывать детей в 1-й класс по микрорайону всколыхнула родительскую общественность. Желающие пристроить чадо в «элитное» образовательное учреждение готовы выкладывать солидные суммы за временную регистрацию на определенной территории — к вожделенной школе поближе. Гости медиа-холдинга «Уральский рабочий» уверены: прежде, чем выбирать известную школу с высокими требованиями, нужно подумать, сможет ли ребёнок этим требованиям соответствовать.
— Когда я спрашиваю родителей, почему они хотят определить сына или дочь именно к нам, мне часто отвечают: «Мы хотим, чтобы наш ребёнок поступил в УПИ». Но ведь до этого должно пройти 11 лет, причём неизвестно каких, — говорит Андрей Мартьянов. — Родитель моделирует для себя траекторию развития, не соотнося её ни с реальными возможностями ребёнка, ни с внешними условиями. Не дай бог, скажешь такому, что у его ребёнка есть проблемы и ему лучше подошла бы не развивающая, а традиционная форма обучения с репродуктивными методами, которые построены на многократном повторении, на поэтапном освоении программы. Но амбиции родителей часто выше здравого смысла.
— На самом деле плохих школ нет, — убеждена Екатерина Сибирцева. — Тут всё дело в личности руководителя, в его понимании своей задачи. Если он видит, куда идёт и какова миссия его образовательного учреждения, он любую школу сделает хорошей, способной дать ученикам качественное образование, создать комфортную среду для обучения. Например, если это школа на окраине, куда ходит большое количество детей мигрантов, какую концепцию там выбрать директору? Если руководитель не будет прятать голову в песок, а честно скажет себе, что, раз таков мой контингент, я буду ориентироваться на этих детей и внедрю программу обучения русскому языку как неродному, буду заниматься формированием толерантной среды, привлеку к сотрудничеству все диаспоры, я добьюсь хорошей работы школы. Не стану биться за высокие показатели ЕГЭ и первое место в конкурсе лучших школ города, буду честно делать свою работу с тем контингентом, который у меня есть. Если руководитель правильно понимает предназначение своего образовательного учреждения, он неизбежно сделает его востребованным и эффективным, лучшим для определённой группы родителей. Мне нравится высказывание народного учителя России Ефима РАЧЕВСКОГО, директора московского центра образования «Царицыно»: «Что такое хорошая школа? Это школа, куда родители хотят отдать своих детей, это школа, куда дети хотят ходить, и это школа, откуда учителя не хотят увольняться». Всё остальное уже вторично. Искать идеальные условия, где вам идеально преподадут все абсолютно предметы, можно долго, но вот удастся ли найти? Идеал, как известно, недостижим. Каждая школа для каждого родителя — это некий компромисс. Главное, чтобы среда для ребёнка была комфортной, иначе надо искать другую школу.
Кто «заказывает музыку»?
Поступая на должность, директора образовательных учреждений заключают контракты с главами администраций районов. Недавно срок действия такого контракта истёк у директора гимназии № 35 Александра КОРОВИНА. Возобновлять его не стали из-за почтенного возраста Александра Борисовича. Педагогический коллектив гимназии стал просить администрацию КИРОВСКОГО РАЙОНА не сменять директора в разгаре учебного процесса, позволить Коровину доработать до конца учебного года. К нему подключилась родительская общественность, стала поднимать шум. Эта история для участников встречи стала поводом поговорить о том, кто и как вправе влиять на работу руководителей и сотрудников образовательных учреждений.
— Смешно, если вкладчики банка будут назначать управляющего или пациенты в больнице — главного врача, — сказала Екатерина Сибирцева. — А у нас в системе образования родители, которые заказывают услугу, считают себя вправе диктовать школе свои условия. Пусть родитель сам не педагог, но у него есть мнение, и он это мнение будет транслировать на весь город... Тогда как главные риски по работе директора школы несёт на себе учредитель, то есть городское управление образования, которое назначает его на выполнение государственного муниципального задания. Каким образом можно назначить управляющего банка, не спрашивая держателя контрольного пакета акций? Как можно назначить главврача, не спрашивая горздрав? К сожалению, родители всегда видят только верхушку айсберга. Недавно наша гимназия 2 года жила в процессе отмены начальной школы. Теперь у нас её нет, набор идёт в 5-е классы. И в процессе отмены было колоссальное сопротивление со стороны родителей. Не знаю, как я это пережила. Родители постоянно шли, просили что-то сделать, пытались давить через самые разные сферы влияния, вплоть до моих родственников. Таков наш родительский менталитет. Надо переламывать эту ситуацию.
На городских форумах про наши образовательные учреждения пишется столько негатива, — добавила Алёна Крюкова. — А идёт он от некомпетентных родителей, у которых изначально с ребёнком не удалось, а виновата школа.
— Тогда как школы в Екатеринбурге становятся всё лучше, — поддержала Сибирцева. — Сколько их было отремонтировано за последние 5 лет, сколько построено! Ни в одном городе, кроме столиц, нет такого мощного финансирования системы образования. В декабре ко мне приезжает делегация директоров из Ижевска. Они специально позвонили, попросили показать новые школы и отремонтированные старые — у них новых не строят.
— Родительский негатив и завышенные требования происходят от отношения к образованию как к услуге, которую можно оплатить и получить, да ещё и предъявить претензию, если вдруг тебе не улыбнулись, — заметил Андрей Мартьянов. — К сожалению, таких людей всё больше и больше среди молодой части родителей, воспитанных уже в современных рыночных условиях. Они подходят к школе с потребительским отношением. Конечно, школа и сама бывает виновата — есть учителя, которые с родителями не всегда выстраивают отношения сотрудничества. Всегда легче требовать, чем выстраивать такие отношения минимум с 25 семьями на одного классного руководителя. Это должна быть колоссальная нагрузка и самоотдача. В школе выживают только те, кто посвящает себя именно служению, а не процессу оказания услуг. Если человек переходит на конвейерный метод, он становится чужеродным телом в школе. Это не наши люди, они уходят в смежные сферы.
