Только научно-образовательная революция!

На прошлой неделе Федеральная служба по надзору в сфере образования и науки (Рособрнадзор) проинформировала общественность об очередных исключениях из реестра лицензий образовательных организаций — числом 77.

Как сообщается на сайте ведомства, 3 вуза лишены лицензии по решению арбитражного суда; 15 не смогли выполнить предписания, выданные Рособрнадзором, и отозвали свои лицензии сами; 13 вузов и филиалов были реорганизованы; в 36 организациях образовательная деятельность прекращена по решению учредителей. К слову, среди исчезнувших вузов есть и свердловский: филиал Уральского государственного горного университета в Североуральске.

Вспомним, что кампания по очищению российского высшего образования, начатая в сентябре прошлого года, уже привела к исчезновению 200 вузов — и вот новая порция.

Вообще-то с начала 2014 года Рособрнадзор уже провёл 130 плановых и внеплановых проверок, и, по сути, по итогам каждой из проверок в среднем было составлено по паре протоколов об административных нарушениях. Большинство запротоколированных комиссионно недостатков отражают низкое качество самого учебного процесса. Мало того, что нет нормального материально-технического обеспечения, в вузах отсутствует необходимые оборудование и инструментарий — попросту нет преподавателей, и занятия толком не ведутся. А те лекции и практические занятия, которые всё-таки с грехом пополам проходят, с точки зрения познания заявленных учебных дисциплин не выдерживают никакой критики.

Не обучение — фикция. Дипломы выходят откровенно липовыми.

Собственно, общество знает обо всем этом и без Рособрнадзора. Реноме нынешних вузовских дипломов упало «ниже плинтуса», причём в наибольшей степени — именно новых, негосударственных вузов. При приёме на работу они не имеют практически никакой цены.

С другой стороны, экономика испытывает огромный дефицит квалифицированных кадров. Но в наличии, метафорически говоря, одна «руда», люди без образования, хотя нужны «изделия из металла». Это превращается в одну из главных угроз экономике, нации в целом. Ведь какой из недостатков работы нашего бизнеса или госаппарата ни возьми, всё упирается в отвратительный уровень подготовки специалистов.

При этом чисто статистически Россия — один из мировых лидеров в плане высшего образования! Доля населения в возрасте 25—64 лет, получившего высшее образование, приводит рейтинг ФБК, в 2011 году в России составила 53% — это значительно больше, чем среднее значение показателя по всем странам Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР): там получивших высшее образование менее трети (32%). Среднее значение по странам «большой двадцатки» — 25%. В частности, по отдельным странам: в США показатель 42%, во Франции 30%, в Германии 27%, в Китае — 2%!

Лидерство получается дутое. Именно потому, что российский и французский дипломы ставить на одну доску, если говорить честно, нельзя.

Яркий пример нашего отставания от ведущих мировых держав — состояние нашей науки. Связь с высшим образованием тут двунаправленная: нет талантливых выпускников — нет учёных, нет учёных — некому и преподавать в вузах.

По данным того же ФБК, но уже в подразделе исследования «Наука», стоимость отечественной науки за минувшее десятилетие снизилась на 20% — до 37,2 трлн. рублей (в 2002 году — 46,0 трлн. в сегодняшних ценах).

Среднегодовая численность персонала, занятого научными исследованиями и разработками, сократилась в течение 10 лет с 870,9 тысячи человек в 2002 году до 726,3 тысячи в 2012-м, то есть на 16,6%.

По показателю внутренних затрат на исследования и разработки в процентах к ВВП Россия (1,12% в 2012 году) по-прежнему уступает практически всем развитым странам. Из 26 стран, по которым ОЭСР опубликовала последние доступные данные за 2011 год, Россия — на 24-м месте.

Для сравнения: в Израиле показатель внутренних затрат на исследования и разработки в процентах к ВВП составляет 4,38%, в Финляндии и Швеции — больше 3%, в США этот показатель 2,77%, в Японии — 3,26%, в Германии — 2,84%.

По данным Росстата на начало 2013 года в России число организаций, которые выполняли научные исследования и разработки, составило 3 566 штук, что на 9% меньше, чем в 2003 году (3 906).

При этом замечу, что финансирование научных разработок у нас по-прежнему идёт преимущественно бюджетное (с ростом по годам), тогда как в развитых странах превалируют частные инвестиции. А ведь это показатель того, насколько практическая экономика заинтересована в науке, в кадрах науки, в разработках научных институтов и лабораторий! В России частный бизнес практически не заинтересован в инновациях — получается так.

То, что российская наука опускается всё ниже в мировом рейтинге, фиксируют и международные институты.

Так, в докладе авторитетной корпорации Thomson Reuters утверждается, что за последние 10 лет ведущие страны мира развили свой научно-исследовательский потенциал, а Россия опускается в этом списке всё ниже. Доля российских научных работ в базе Web of Science сократилась с 3% до 2,1% от общего числа. В итоге она выпала из первой десятки и оказалась на 12-м месте. Ещё более тревожно, что даже оказавшиеся в базе данных Web of Science научные работы наших учёных практически не замечаются зарубежными коллегами, в 2012 году цитируемость российских статей была почти на 20% ниже среднемирового уровня.

Оценки показывают, что российские учёные из года в год выдают примерно одно и то же количество научных работ, хотя финансирование науки за это время серьёзно выросло. В 2000 году из бюджета РФ на гражданские научные исследования было выделено 17 млрд. рублей, а в 2014-м — 366 млрд.

Получается, что деньги нашей науке не впрок?

Увы, это так — но лишь потому, что, как справедливо подчёркивает в своём комментарии к международной статистике правительственная «Российская газета», львиная доля прироста пришлась на приобретение оборудования для вузов и инфраструктурные проекты. А расходы собственно на фундаментальную науку с учётом инфляции фактически многие годы остаются на одном уровне. Например, вся РАН имела такой же бюджет, как средний университет США.

Действительно, требовать от учёных, чтобы они выдавали на-гора больше научной продукции, оставляя их на голодном пайке, по меньшей мере наивно. Нет исследований — нет и научных публикаций.

Показательна статистика, которую приводит уже в другой публикации та же РГ. Из 232 Нобелевских лауреатов в области науки в России работает один — академик Жорес АЛФЁРОВ. В других крупных европейских странах: во Франции — 6, в Германии — 9, в Англии — 16. А вот в середине 1960-х в Москве работали 7 Нобелевских лауреатов. Потенциал советской науки был таков, что ещё 3 учёных из бывшего СССР получили в 2000-е годы Нобелевские премии (АБРИКОСОВ работает в США, ГЕЙМ и НОВОСЁЛОВ — в Англии).

Ситуация требует кардинальных изменений, если мы не хотим, чтобы Россия откатилась на задворки цивилизации. Особую актуальность научно-образовательной революции придаёт объективный фактор — демография. Мы сегодня испытываем крайнюю нужду в детских садах, потому что существенно повысилась рождаемость, и уже начинает возникать проблема со школами (детсадовцы подрастают!), но со студентами пока картина обратная.

Этим летом окончат вузы ребята 1992 года рождения — тогда начинался невероятный спад рождаемости. Экономико-политическая ситуация заставляла людей отказываться от обзаведения детьми, и это перемножалось на общий недостаток людей детородного возраста — второе эхо военного спада рождаемости.

Число выпускников вузов за последние 7 лет снизилось на 17%. И ситуация все ближайшие годы будет усугубляться. Недостаток количества не компенсировать ничем — только качеством. Пока, однако, картина другая. И коммерческие механизмы, и госзаказ мотивируют вузы сохранять набор на прежнем уровне. В условиях падения числа выпускников школ это означает невероятно низкий вступительный балл ЕГЭ, то есть снижение планки требований к абитуриенту. Это означает падение уровня выпускников, молодых специалистов.

Всё это весьма актуальные для Екатеринбурга темы. Сформировавшись в советские годы как научный центр, в последние годы «как-то незаметно» он стал городом студенческим. Недавно попалась на глаза цифра — здесь сегодня учатся 140 тысяч человек. Получается, каждый десятый екатеринбуржец — студент! Одновременно это значимая доля высшего образования страны, и от работы наших вузов во многом зависит, выдержит Россия вызовы времени или нет. Значит, городу стоит строже спрашивать со своих вузов, одновременно оказывая им максимальную поддержку. Кстати говоря, в экономике современных мегаполисов образовательные услуги занимают всё большую долю, стоит помнить и об этом.

В подготовке «качественных абитуриентов» город преуспел. У нас замечательное школьное образование, сказывается и то, что Екатеринбург — один из немногих городов, который сохранил и развивает сферу бюджетного дополнительного образования: музыкальные школы, дома творчества. Достаточно сказать, что на репетиционных экзаменах этой весной будущие выпускники показали результаты выше средних по России (средний балл по результатам пробного тестирования — 62, в то время как по России — в среднем по регионам в диапазоне 50—60).

Тут, однако, другая проблема: по экспертным оценкам, более половины «золотого фонда», выпускников-отличников продолжает образование уже вне города, в Москве или за рубежом. И, как легко догадаться, в качестве специалистов в родной город возвращаются единицы...