Но убийцы им милей, чем п****сы
Что радует, мы — я имею в виду общество и изрядную долю нас каждого в отдельности — становимся более терпимыми к окружающим, не похожим на нас. А ещё начинаем понимать, что нечего рассчитывать на «дядю», надо самим себя творить и о своём бытии сегодня и о будущем своём и своей семьи заботиться самостоятельно. Этот вывод, рождающий надежду, возникает после ознакомления с итогами масштабного исследования мечтаний российского человека, проведённого Институтом социологии РАН в сотрудничестве с Представительством Фонда имени Фридриха Эберта в РФ, и данных, которые получил Левада-ЦЕНТР об оценках россиянами некоторых поведенческих моделей.
Учёными РАН подмечено, что при сохранении на протяжении многих лет (исследования Институт социологии ведёт с 1994 года) на одном уровне числа сторонников модели общества социального равенства (63% против 37% тех, кто за общество индивидуальной свободы) желание «всё отнять и поделить» уже не входит в число приоритетов наших сограждан. Более трёх четвертей россиян (79%) согласны с тем, что справедливо, если сотрудники работают быстрее и эффективнее, то и зарплату получают выше, чем другие работники при формально равной должности. Подавляющее большинство населения согласно также с тем, что различия в доходах справедливы, когда у людей имеются равные возможности для заработка (70%). И, наконец, ещё одно основание для признания неравенства доходов справедливым — это различия в доходах между людьми с разным уровнем образования, с этим согласны практически 60% населения. Правда, за скобками остаётся то, как ведут себя те же люди, столкнувшись с разницей доходов не в свою пользу в жизни, готовы ли они признать, что это вызвано тем, что они уступают в качестве работы или образовании. А то абстрактно-то справедливым быть легко…
Практически все россияне (99%) говорят, что семья для них имеет большое значение, 90% уточняют — «очень большое». Не случайно большинство россиян (56%), поймав «золотую рыбку», попросило бы здоровья себе, родным и близким — а на втором и третьем местах в ряду желаний оказались достаток и счастье родным и близким (50% и 33% соответственно). Комментарий социологов: «Мир может казаться людям враждебным, непонятным и опасным. Они могут чувствовать, что беспомощны что-либо изменить в обществе. Однако они уверены, что уж в своём-то «микромире» могут и должны создать комфорт и гармонию, это им по силам. И это норма, не исключение, не утопия, а скорее «социальная программа», которую надо последовательно выполнять».
Куда более странным выглядит перечень того, что россияне осуждают. Нет, с первым местом понятно: отвратительно «бросить своего ребёнка, отказаться от него» (так посчитали 75% опрошенных). Далее идет злоупотребление алкоголем (по 64%) — правда, что-то много у нас осуждаемых, не остается ли это осуждение опять же абстрактным? Неожиданно выглядят следующие позиции: самоубийство (снова 64%), гомосексуализм (62%), клонирование человека (52%), многожёнство (41%), азартные игры (34%). Чем уж так досадили россиянам многоженцы, остается непонятным. Или это от зависти? А в чем общественный вред клонирования, которое станет реальностью в лучшем случае через несколько десятков лет?!
Но более всего удручает то, что в этом «хит-параде» нет убийств, жестокости, воровства, вранья. Получается, увы, что для россиян эти деяния не являются такими уж предосудительными. Собственно, о том же самом свидетельствуют другие признаки. Практически всенародным уважением пользуется деятель, даже не отрицающий своей руководящей роли в истязаниях наркоманов. На всероссийском уровне в "координационный совет оппозиции" выдвинут другой деятель, отбывающий срок за совершение взрывов в людных местах Москвы. Уважение к человеческой жизни, сострадание к чужой боли как испарились из народной души во времена Гражданской и последующих голода-разрухи-репрессий, так в неё и не возвращались.
Некогда поэт Бродский бросил эпатирующее: «Но ворюги мне милей, чем кровопийцы». Тут получается странная вариация: «Но убийцы мне милей, чем п***сы». Парадокс: убить себя, с точки зрения россиян, куда как хуже, чем убить другого.
